Глава 4. (Не) уходи.С тех пор, как он сбежал из гостиной, прошло уже несколько часов, а Хицугая практически неподвижно сидел на ничем не примечательной крыше. Единственным ее достоинством было то, что она располагалась довольно далеко от дома Куросаки. Беловолосый капитан сидел, согнув одну ногу в колене и положив на неё руку, и смотрел в небо. Когда он только пришел сюда, небо ещё было ярко-голубым, сейчас же уже отцветал закат, а он все также не двигался с места. Все его мысли занимала Куросаки.
— Чёрт! И что меня дернуло танцевать с ней? Надо было держать себя в руках.
Похоже, что время думать о сложившейся ситуации все-таки настало, и понимание этого не добавляло радости. Хицугая считал, что поступил слишком эгоистично, позволив своим желаниям вырваться из-под контроля. Он ее капитан и не имел права так поступать. Не хватало только, чтобы по Сейрейтею поползли слухи, что Куросаки получила место офицера из-за симпатии капитана. Ему самому, конечно, вряд ли кто-то посмеет сказать что-то подобное, а вот ей... В какой-то момент, во время танца, у Тоширо мелькнула сумасшедшая мысль, что у него есть шанс быть с этой девушкой. Уже позже, сидя на крыше, он понял, что шансов нет. Он капитан, и этим все сказано, ибо меньше всего он хотел, чтобы у Карин появились проблемы. Ее карьера шинигами только началась, и незачем портить ей репутацию. Как бы юному капитану ни хотелось быть рядом с ней, оберегая и поддерживая, решение было принято. Он откажется от каких-либо надежд и будет держаться на расстоянии, чего бы это ему не стоило.
Из задумчивости его вырвал противный писк телефона, который надрывался в кармане брюк. Достав его, Хицугая несколько мгновений смотрел на экран, анализируя ситуацию: шесть пустых, судя по всему, довольно крупных, если не сказать огромных. К ним уже двигалась Мацумото, но она была далеко, равно как и он сам, зато совсем рядом с этими монстрами находилась...
— Дура! Куда она лезет?! — Хицугая сорвался с места. По его подсчетам Карин уже должна была добраться до пустых, а значит, нарваться на сражение. Главное, чтобы хоть чуть-чуть продержалась. Беря ее в мир живых, капитан категорически запретил ввязываться в драки без него или Рангику. Но он упустил из виду, что это Куросаки, ее для верности надо было привязать к кровати.
Хицугая был уже близко к месту сражения: он прекрасно ощущал смешение реяцу Карин и пустых, Мацумото же он по-прежнему не чувствовал. Капитан занес руку, чтобы вытащить дзанпакто, но тут время для него словно остановилось: он, наконец, собственными глазами увидел, что именно происходит. Как в замедленной съемке прямо перед собой он видел стоящую к нему спиной Куросаки с поднятым мечом и атакующего ее пустого. Доли секунды хватило, чтобы понять, что он просто не успеет вклиниться между девушкой и пустым и при этом отразить удар. Тут же пришло осознание, что ударить монстра сверху или сбоку он не успеет тем более. А значит, оставалось только одно.
Капитан продолжил свое движение вперед, одновременно выпуская на волю всю силу, что была ему доступна при наличии ограничителя. Он обнял девушку сзади за талию, прижимая к своей груди, и резко развернулся, закрывая ее от атаки. И тут же на него обрушился удар. Вряд ли Карин выжила бы после такого. Капитан пошатнулся, непроизвольно крепче прижимая девушку к себе. Стон сдержать тоже не удалось, а сознание немилосердно ускользало.
– Рычи, Хайнеко! – женский голос прорвался сквозь нарастающий шум в ушах.
– Успела, это хорошо, – подумал Хицугая и, наконец, позволил себе провалиться в кажущуюся спасительной темноту.
читать дальше
***
Утро у Карин не задалось с самого начала. Если быть совсем честной, то незадавшимися можно было считать две последние недели. С ее первого задания в мире живых все пошло наперекосяк. Бессмысленно было отрицать, что капитан нравился ей и до того злополучного дня. Зачастую на тренировках, проводимых Хицугаей для офицерского состава, Карин ловила себя на том, что любуется его отточенными движениями, восхищается его силой. Но все же девушка думала о нем только как о капитане отряда, по крайней мере, старалась так думать. Памятный вальс же словно встряхнул ее, давая надежду. Она сама толком не знала, на что надеется, но именно в тот момент Карин осознала, что ей мало видеть в беловолосом шинигами только своего капитана. Она несколько часов просидела одна в гостиной, пытаясь свыкнуться с этой мыслью, и тихо радуясь, что капитан сбежал.
Вот только потом события пошли по какому-то безумному сценарию. Она до сих пор поражалась тому, что попыталась сражаться с пустыми такого размера, даже не высвободив меч.
– Я просто слишком растерялась, – эта многократно повторяемая фраза, впрочем, не приносила успокоения.
Возможно, она не злилась бы на себя так сильно, если бы не пострадал капитан, закрывший ее собой. Благо Рангику появилась вовремя, и все остались живы. На следующий день Карин сделала все возможное и невозможное, но добилась разрешения навестить капитана, который уже пришел в себя. Она резко распахнула дверь палаты и тут же замерла на пороге, испугавшись, что могла разбудить его или просто помешать своим внезапным появлением. Но, похоже, ей повезло: капитан при ее появлении тяжело вздохнул и сел в постели.
– Заходи.
– Я пришла поблагодарить за то, что спасли меня, – Хицугая слегка кивнул, словно говоря, что принимает ее благодарность.
Капитан выглядел вполне здоровым, но в вырезе белого кимоно виднелись бинты, стягивающие грудь. Когда Карин заметила это, в ней волной поднялось беспокойство, мучившее ее со вчерашней ночи, и она, не сдержавшись, сделала несколько шагов вперед и практически в упор уставилась на Хицугаю, гневно сверкая глазами:
– Черт, неужели тебе обязательно надо было соваться под удар?! Мог бы найти другой способ! А если бы он тебя убил?!
Капитан никак не отреагировал на вопиющее нарушение субординации, но Карин, захваченная возмущением и беспокойством, не обратила внимания на эту странность. Тоширо же поднял на нее невозмутимый взгляд своих бирюзовых глаз и спокойно ответил:
– Я защищал своего офицера.
Фраза зацепила что-то внутри, показавшись девушке какой-то до странности неправильной. В следующее мгновение она поняла, что ее смутило. Вопрос сорвался с губ прежде, чем она успела задуматься:
– Только офицера? – Карин чувствовала себя так, будто налетела на ледяную стену, и вся ее бьющая через край эмоциональность словно замерзла.
Глаза Хицугаи не выражали ничего, кроме привычного спокойствия и сосредоточенности.
– Только офицера, – с нажимом произнес он. – Капитан несет ответственность за своих подчиненных.
– А как же танец? – девушка совершенно ничего не понимала.
Слова сами вырвались из горла, Карин пыталась остановиться, но получалось плохо.
– Причем тут танец? Разве он что-то значил? – капитан отвел взгляд в сторону, но его голос по-прежнему звучал ровно.
– Но как…
– Ты считаешь, это что-то значило? – Хицугая четко выговаривал каждое слово, как будто произносил приговор, на Карин он все так же не смотрел.
Это стало последней каплей.
– Я… я, пожалуй, пойду. Простите капитан, – девушка постаралась ничем не выдать захлестывающие ее эмоции и вышла из палаты.
Она совершенно не понимала поведения своего капитана, не могла угадать, о чем он думает и когда он был настоящим: когда танцевал с ней или в палате, когда в его бирюзовых глазах отражался только лед. Но почему-то Карин не покидало чувство, что все это еще не конец их истории, если только происходящее можно было считать их историей.
Следующие две недели Куросаки разрывалась между желанием никогда больше не попадаться на глаза Хицугае и не менее сильным желанием как можно больше времени находиться с ним рядом. Чем больше проходило времени, тем четче она понимала, что влюбляется в него. Как получилось, что почти все ее мысли занимал беловолосый капитан, Карин не знала, и главное, она ничего не могла с этим поделать. При всей своей деятельной натуре, девушка совершенно не представляла, как ей быть дальше.
Но нынешнее утро, похоже, било все рекорды. Как будто судьба задалась целью окончательно вывести Карин из себя. Все началось с приснившегося ей сна. Он был до безумия красивым и каким-то романтичным, с улыбающимся капитаном и цветущей сакурой. Девушка проснулась с улыбкой на губах и теплом в груди, которое только усиливалось, стоило ей снова вспомнить сон. Но безоблачное настроение сохранялось не долго: реальность, не спрашивая разрешения, вступала в свои права и напоминала о том, что капитан ни словом ни жестом не выражает никаких эмоций по отношению к ней. А уж дождаться от него улыбки и вовсе казалось нереальным.
Настроение стремительно портилось, к тому же она обнаружила, что слишком долго нежилась в полудреме и сейчас катастрофически опаздывала. Попытка поторопиться привела к опрокинутой на себя чашке с горячим чаем. А уже выбегая из комнаты, девушка споткнулась и ощутимо ударилась о дверной косяк. Ничего удивительного, что когда ее вызвал к себе капитан, Карин больше всего хотелось кого-нибудь убить, желательно самого капитана. Кто знает, вдруг это избавило бы ее от проблем. Хицугая же, не подозревая о кровожадных мыслях своего офицера, отправил Куросаки в тринадцатый отряд со стопкой бумаг. Но в этот день, видимо, даже походу в другой отряд суждено было стать катастрофой: у Рукии внезапно обнаружилось свободное время, и она решила немного поболтать с младшей сестрой своего парня. Почему она при этом решила выяснить, не влюбилась ли в кого-нибудь Карин, для той осталось загадкой. Но так или иначе, следующие полчаса Куросаки пыталась врать как можно правдоподобнее, что, судя по внимательному взгляду Рукии, получалось не очень.
Пытаясь успокоиться и хоть как-то улучшить собственное настроение, Карин медленно шла в сторону казарм своего отряда, когда из-за угла послышался смех, а слух резанула собственная фамилия:
– По-моему этих Куросаки уже слишком много в Готэе. Вроде скоро еще одна девчонка Академию закончит.
– Ну, говорят, она собирается в четвертый отряд. Наверное, она поспокойнее остальных.
– Не знаю, по мне так, чокнутая семейка.
Девушка сама не поняла, как оказалась за углом, подлетая к говорящему шинигами, стоящему в компании двоих других.
– Повтори, что ты сказал! – раздражение, копившееся весь день, требовало выхода, и сдерживаться Карин не собиралась.
– А что, тебе что-то не нравится? – один из троицы сделал шаг вперед и насмешливо уставился на девушку. – Может, еще и подраться хочешь? Хотя куда тебе до пятого офицера! – шинигами самодовольно усмехался.
– Ты пожалеешь, что насмехался над моей семьей, – для Карин сейчас не имело значения, какое звание носил ее противник.
Она стремительно атаковала заносчивого блондина, и тот, не ожидавший такого напора, отступил на несколько шагов. Еще двое, смеявшиеся с ним, разошлись в сторону, доставая мечи. Они явно не знали, как лучше поступить: напасть на девушку или держаться в стороне. Карин тем временем наносила удары, впрочем, ее противник быстро опомнился, и достать его оказалось непросто. Все-таки звание пятого офицера Готэя – это не пустой звук. Некоторое время они кружили друг напротив друга, стремясь задеть своего противника, но ни на одном из них по-прежнему не было ни царапины. Для Карин сейчас не существовало ничего, кроме желания отплатить блондину за насмешку и заодно выместить на нем злость. Она не задумывалась даже о том, что драться в центре Сейрейтея, – это не лучшая затея и что за этим может последовать разбирательство. Она была полностью поглощена сражением. Впрочем, скоро ей надоело хождение по кругу и она, недолго думая, на вытянутой руке развернула свой дзанпакто параллельно земле, пальцы другой руки невесомо скользили по лезвию, словно гладя его:
– Скрой следы, Широ Кицунэ, – девушка практически прошептала команду высвобождения, но Лис услышал ее.
Лезвие меча несколько удлинилось, а гарда и рукоять стали белоснежными. Карин еще раз прошлась кончиками пальцев по лезвию и кинулась на противника, но тот без видимых усилий блокировал ее удар и усмехнулся:
– И в чем же сила твоего меча? Я ничего не вижу.
Куросаки не сочла нужным отвечать и снова попыталась атаковать пятого офицера, тот только засмеялся, поднимая меч:
– Атака, идентичная предыдущей? Что за бред? – но тут его смех резко оборвался, а сам он судорожно попытался отпрыгнуть в сторону: на левой руке красовался свежий порез. – Откуда ты там взялась? Ты же только что была передо мной…
– Черт! Ты будешь драться или болтать? – недовольно поинтересовалась девушка.
Еще одна атака, и снова блондин отпрыгивает в сторону, пытаясь понять, почему удар пришелся совсем не оттуда, где он секунду назад видел Куросаки.
– Это что, иллюзии? – парень, уже не слишком доверяя своим глазам, пытался понять, откуда придет очередной удар.
– Надо же, догадливый, – Карин устремилась прямо на своего противника, а тот занес дзанпакто для ответного удара.
Оба были так поглощены сражением, что совершенно не думали о том, где находятся и что их могут начать разнимать. Девушка недоуменно вскрикнула, когда кто-то схватил ее за запястье, не позволив тем самым завершить удар. Перед ней стоял никто иной, как капитан десятого отряда: одной рукой он удерживал руку Куросаки, в другой держал меч, остановивший атаку блондина. В бирюзовых глазах плескалось недовольство:
– Какого черта здесь происходит?!
– П-п-простите, капитан, – блондин попытался слиться со стеной.
– Звание и отряд, – коротко бросил Хицугая, даже не глядя на провинившегося шинигами.
– Пятый офицер седьмого отряда.
– Исчезни, – не успел отзвучать приказ, как блондин уже спешно ретировался.
Молчавшая все это время Куросаки резко дернула рукой, пытаясь освободиться, и яростно посмотрела на своего капитана:
– Кто просил тебя вмешиваться?! – вырваться не удалось.
– Чем ты думала? – сказать, что Хицугая был зол, это не сказать ничего: он с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на крик и не запереть собственного офицера в камере на ближайший месяц.
– Это не твое дело! Зачем ты мне помешал?! – Карин и не думала сдерживать эмоции, обрушивая их на подвернувшегося под руку Хицугаю. Она страшно злилась на него за то, что он вмешался и прервал драку, но когда она взглянула в его глаза, то даже замерла, в ужасе понимая, что она наделала и на кого орала, вот только остановиться она была уже не в силах. На несколько мгновений в его взгляде отразилось замешательство, словно он не ожидал такой реакции, а потом в них с новой силой полыхнула ярость.
– Как ты вообще разговариваешь? Я твой капитан, если ты забыла! – Хицугая, наконец, отпустил запястье девушки, и та так и осталась стоять, сжимая в руке меч.
Почему-то именно эта простая и, в общем-то, резонная фраза подействовала на нее сильнее всего. Вспомнился их разговор в палате, когда беловолосый шинигами старательно подчеркивал, что она для него всего лишь офицер. И вот сейчас он снова напоминал ей о том, что он ее капитан и ничего больше. И не на что надеяться. Где-то в душе со звоном разбивались щиты, не позволявшие отчаянию подобраться к ней и убить надежду. Тоска и безнадежность, так долго ждавшие своего часа, сейчас рвали ее на части, словно стремились не оставить от нее ничего. Но надо было доиграть эту игру до конца. Карин совершенно не хотела показывать капитану, что сейчас происходило в ее душе, поэтому, убрав дзанпакто в ножны, подняла на него горящий взгляд и буквально прошипела:
– Я могу попросить о переводе, и Вам больше не придется быть моим капитаном.
Хицугая не понимал, что произошло и что из сказанного им так подействовало на девушку, но она изменилась в мгновение ока: еще секунду назад Карин пусть и злилась, но была живой и яркой, а сейчас ее злость стала холодной и какой-то обреченной. Но как бы то ни было, отпускать Куросаки в другой отряд он не собирался в любом случае:
– Я не подпишу твой перевод. Отряду нужен офицер, и ты им останешься.
– А мне плевать, что нужно твоему отряду! Не отпустишь из отряда, тогда отправь в мир живых! – в этот момент нервы девушки не выдержали: она сорвалась с места и побежала прочь от капитана.
Хицугая осознал, что от его попыток не подпускать девушку близко стало только хуже. Он почти физически ощущал, насколько ей было больно. Больно от его постоянного стремления возвести между ними стену, от напоминаний о том, что он ее капитан и ничего больше. В какой-то момент пришло понимание, что если он сейчас позволит ей уйти, то это станет концом. Неважно, останется она его офицером или нет – нельзя будет уже ничего исправить.
Догнать ее не составило труда: чтобы убежать от высшего офицера, ей не хватало ни опыта, ни умений. Тоширо обнял девушку, прижимая к себе и не позволяя больше убегать:
– Стой. Я прошу тебя, не уходи туда, где я не смогу увидеть тебя и защитить.
Карин замерла, не поднимая взгляда на Хицугаю. Еще сегодня утром она могла только мечтать, чтобы он обнял ее, чтобы просил остаться. Но сейчас она не знала, как реагировать на это, словно что-то сломалось в ней. Объятия не приносили радости, скорее удивление, что такое могло случиться. Сейчас, видимо под действием эмоций, он прижимал ее к себе, как самое дорогое, что есть на свете. Но что если он опомнится и снова оттолкнет ее, отговорится тем, что это ничего не значит, тем, что он капитан? Как тогда, когда она, снедаемая беспокойством, влетела к нему в палату. И как она тогда будет справляться с этим? Было слишком страшно и почти физически больно находиться сейчас рядом с ним, а выкрикнутое в запале пожелание отправиться в мир живых казалось все более привлекательным. Единственное, что останавливало, – это просьба капитана не уходить. Чего ему стоило сказать ей такое? Но оставаться тут она больше просто не могла. Она аккуратно высвободилась из кольца его рук и, по-прежнему не поднимая глаз, тихо проговорила:
– Пожалуйста, отпусти меня в мир живых. Я не хочу тут оставаться.
Эта просьба моментально вывела Хицугаю из себя. Зачем надо было бежать за ней, ловить, просить остаться? Неужели она ничего не понимает? Где-то на краю сознания билась мысль, что, возможно, это он сейчас чего-то не понимает и слишком многого хочет от нее. Но эту мысль вытесняло острое чувство того, что он выставил себя дураком, побежав за ней:
– Иди, куда хочешь! Можешь отправляться хоть сейчас! – рыкнул капитан и быстрым шагом отправился прочь.
